Мои уроки

А мне никто не рассказывал о первых минутах моего появления на свет. Собственные воспоминания детства фрагментарны. Но почти каждый фрагмент имеет для меня значение и смысл.

Из ранних помню, что мимо нашего дома весной пробегал глубокий ручей. Он брал начало от котельной наверху улицы. Каждый вечер в этом ручье мы с братишкой мыли свои сапоги, нередко зачерпывая вовнутрь воду. На следующий год, заходя в ручей, мы уже обходились без холодного душа для ног. И тогда в своих детских размышлениях я пришла к выводу, что не ручей стал мельче, а мы подросли. И падать  стала тоже гораздо реже – росла.

Больше всего на свете я не любила оставаться дома без мамы. Без неё становилось холодно, неуютно, тоскливо и одиноко. Но как только она появлялась в дверях, в дом врывались солнечный свет, тепло и счастье.

Мои взрослые сыновья сегодня испытывают те же чувства, что и я когда-то в детстве. Заходя в квартиру, они задают традиционный вопрос: «Мам, ты дома?» Для них, как и для меня когда-то, очень важно, чтобы мама обязательно была дома.

В своих размышлениях я нередко приходила к серьёзным заключениям. Например, если очень сильно бояться, что тебя накажут за проступки, а все они тогда казались непростительными, то всё обойдётся. Я часто била посуду. Не удержала пиалку – а она вдребезги. В страхе забрасывала осколки в печку. Утром, выгребая  золу, мама обнаруживала очередные черепки и просто качала головой. И всё. Она понимала, что я и так переживаю, и не ругала. Дети должны расти в любви…

Больше всех меня любил папа. Помню, когда я заболела корью, он носил меня на руках. Отодвигая его руки, я говорила ему: «От тебя жарко», но всё же засыпала только у него. Точно так же мы с мужем по очереди носили наших сыновей во время их болезней, всей душой стремясь забрать на себя если не всю их боль, то хотя бы большую её часть.

Мне кажется, папа меня любил больше других своих детей, потому что я переняла все его внешние черты. Он очень гордился мной, когда я смело садилась к нему на лошадь, выбегая вечером навстречу. Он сам ходил на школьные собрания в мой класс. В детстве был период, когда я долгое время прожила у брата моей мамы. У них не было детей, и они хотели меня удочерить. А мне так хотелось домой, к маме, папе, братьям. Я не находила утешения даже в многочисленных игрушках и нарядах, которыми меня одаривали дядя и тётя. И вот однажды раздался звонок в дверь. Я бросила куклу и побежала будить тётю: «Откройте дверь, это мой папа за мной приехал!» Каково же было изумление взрослых, когда на пороге они действительно увидели моего отца. Его сердце не выдержало долгой разлуки. Так я снова оказалась в родном доме. И не нужны были ни красивые куклы, ни новые платья. Я была счастлива рядом с мамой и папой.

В моей головке возникали житейские вопросы, на которые старалась сама найти ответы и решения. С любимой подружкой, которая жила по соседству, наш двор разделял лишь низкий за­бор, мы любили строить домики. Весь день что-то собирали, мастерили, украшали, лепили посуду из глины, связывали из гусиных перьев венички, составляли букеты из полевых цветов. И не замечали, как наступал вечер, и мама звала меня домой. Было обидно, ну почему весь день ушёл на постройку, а поиграть не успели? Вот так оказалось и во взрослой жизни: всё строишь, суетишься, а жить-то когда?

Я росла атаманом в юбке. Любила больше мальчишеские игры в войнушку, чижика, лапту. И если получала от мамы задание подмести двор, то мальчишки мне помогали в этом, без меня им было неинтересно начинать очередную игру.

Одной мне оставаться было никак нельзя. Обязательно что-нибудь натворю. Например, могла устроить пожар на сеновале, потому что решила развести костёр и помечтать. Когда поняла, что самой не справиться с разбегавшимися в разные стороны огоньками, побежала за помощью, конечно же, к папе. Правда, сказала, что сено подожгли проходившие мимо мальчишки.

Пока папа тушил и искал поджигателей, моя мудрая мама успела услышать от меня слова признания, получить на руки спрятанные спички и уложить меня спать, чтобы не попала под горячую руку отца.

Моим самым большим страхом в детстве был сон, в котором гусеничный трактор, больше похожий на танк, ехал прямо на меня, грозя задавить. Этот сон я видела каждый раз, когда болела и температурила. А болела часто. По этой причине в первом и втором классах училась по полгода, но меня переводили из класса в класс, потому что была ударницей.

А ещё я любила мечтать. Ведь если очень сильно чего-то захотеть, это обязательно сбудется. Однажды прочитала книгу о маленькой негритянской девочке из бедной семьи, у которой крысы съели и без того драные старенькие башмаки. И вот ей мама чудесным образом покупает красные лакированные туфельки. Я так живо представила их, что тоже очень сильно захотела обновку. И чудо свершилось наяву: мне тоже купили такие же красные лакированные туфельки.

Именно в детстве я научилась бороться со страхом. Если боишься темноты, или шипящего гусака, или большую незнакомую собаку, нужно только сильно зажмурить глаза и сделать шаг вперёд, а второй шаг, и третий, и дальше уже делать не страшно.

Когда меня за руки завели на глубину озера две девочки постарше, я открыла глаза и без страха рассматривала подводный мир. Видно было всё, потому что вода в озёрах близ нашей деревни была настолько чистой, что в них женщины стирали бельё, мыли посуду. А ещё вокруг било много ключей. Куда же делись чистые озёра моего детства?

Ещё в детском саду, когда младшего брата за какую-то провинность поставили в угол, я встала рядом с ним, так мне было его жалко. Мы росли с ним как двойняшки. Мама нам покупала одинаковые кофты и штанишки. В играх мы тоже верховодили на пару.

Свою цель в жизни определила как раз в детском саду. Я очень любила нашу воспитательницу Клару Алексеевну, поэтому захотела стать, как она. Но  потом  полюбила свою первую учительницу Зою Петровну. И судьба моя была предрешена. Больше я себя никем не представляла, только учителем.

В подготовительный класс одновременно пошли почти все ребята с нашей улицы. Возвращаясь из школы, мы продолжали рисовать палочки, крючочки мелом на заборе, палкой на пыльной дороге. Нам понравилось учиться. Позже, во 2 классе на уроках внеклассного чтения мы узнали о жизни алтайского мальчика из книги «Карабарчик». И полюбили чтение. Я читала взахлёб всё подряд. На 8 Марта одноклассник подарил «Детство Никиты» Толстого. Когда я подметала в комнатах, то в одной руке держала веник, в другой – книгу.

Сидя на лавочке с подружками, мы любили рассказывать друг другу сказки и рассказы. Во время религиозных праздников: Пасхи и Байрама, мы, не разделяясь по национальной принадлежности, вместе ходили по дворам, сначала собирая сладости у христиан, потом у мусульман. Потом на поляне раскладывали общую добычу и наслаждались плюшками, конфетами, крашеными яйцами. И не было среди нас русских, казахов, татар, мы были советскими детьми.

Деревня, школа для нас были общим домом. Сделать замечание, указать на неправильное поведение любого из нас считалось нормой для каждого взрослого. Для них не было чужих детей. Однажды сын директора совхоза, наш одноклассник Вова Иванов нашёл на дороге возле школы кошелёк с деньгами. Радостный, он принёс его домой. А отец сурово велел ему отнести находку и положить на место. Вова сделал так, как сказал отец. Для нас это тоже стало уроком – чужого не брать. Наша любимая Зоя Петровна была строгой, но строже всех она спрашивала со своего сына Саши Велина, который учился с нами в одном классе. И тогда мы понимали, что все равны для неё, всех она одинаково принимала и учила. Потом работая в школе почти четверть века, я старалась быть похожей на Зою Петровну.

Мы росли самостоятельными и ответственными. Десятилетними с большими сетками-авоськами ходили за три километра по ту сторону реки в магазин за покупками. И продавщица не обманывала нас со сдачей, к тому же мы умели считать. Уже в этом возрасте я получала зарплату за родителей в кассе конторы на центральном или первом отделениях совхоза. И всё до копейки с гордостью несла домой. В 4 классе научилась белить комнаты. До сих пор помню, как мама, вернувшись с работы, удивилась, что я закончила побелку, помыла пол и всё расставила по местам именно так, как надо. Она вообще любила, чтобы в доме всё содержалось в порядке: и веник на месте стоял, и полотенце висело правильно и так далее. Мама умела хвалить меня за помощь. Я любила вставать рано и угонять коров в стадо, потому что взрослые тёти и дяди здоровались со мной и тоже хвалили. В сборе лесной вишни и ягоды равных моей маме, наверное, не было. Она брала меня с собой в лес и вручала баночку, а сама ходила с большим ведром. И пока я бегала с банкой от куста до куста, мама успевала закрыть дно, потом набрать половину. Думала, что никогда так, как она, не смогу. Научилась. Потом мне тоже не было равных в сборе ягод. У мамы всё получалось лучше всех. У неё были самые вкусные пельмени, самый лучший хлеб. Никто не умел так, как она, наливать чай. Она всё делала с любовью к нам, папе. И эту любовь передала своим детям.

Оглядываясь назад, я точно знаю – моё детство было самым счастливым, самым радостным, и детей нужно воспитывать только в любви.