Меню
6+

«Новости Приобья». Общественно-политическая газета Нижневартовского района

17.11.2018 09:27 Суббота
Категория:
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 128 от 17.11.2018 г.

В северном водовороте событий

Автор: Михаил РУДАКОВ.Фото автора.

Валерий Цысь

В издательстве Нижневартовского государственного университета готовится к печати книга «Западно-Сибирское крестьянское восстание 1921 г. на Тобольском Севере: проблема взаимодействия власти и общества в условиях политического кризиса». Её автор – заведующий кафедрой истории России НВГУ профессор Валерий Цысь.Наш разговор о событиях, исследуемых в книге

– Валерий Валентинович, как долго вы шли к этой книге?

– Мои научные интересы изначально формировались в области изучения революционных событий 1917 года и последующей за ними Гражданской войны. Над этой темой работал, готовя к защите в 1996 году кандидатскую диссертацию. Главный акцент в ней был сделан на всеобщей трудовой повинности на Урале в период военного коммунизма.

Уже здесь, в Нижневартовске, стал знакомиться с теми немногими материалами, которые касались событий революции и Гражданской войны в наших местах. Тема эта была и актуальна, и востребована. Свою роль в становлении этих исследований сыграли краеведческие конференции, проводившиеся в Нижневартовске и в Нижневартовской районной библиотеке.

В разные годы мы выезжали в Излучинск, Ларьяк, Новоаганск, Варьёган и Вампугол, делали там доклады, обменивались мнениями с коллегами и местными жителями.

В 2005 году я издал книгу «Север Западной Сибири в период Гражданской войны (1917-1921 гг.)». Отталкиваясь от этой большой темы, более детально стал интересоваться и крестьянским восстанием, вспыхнувшим на Тобольском Севере в 1921 году.

– Чем эта тема заинтересовала вас?

– Восстания, подобные тому, что разгорелось на Тобольском Севере, происходили в нескольких уголках Тюменской губернии. Однако Тобольский очаг был самым крупным, поскольку охватывал территорию Тобольского уезда, а также все земли по Иртышу и Оби, ныне входящие в состав Югры и Ямала. Более того, здесь на протяжении нескольких месяцев, с февраля по май-июнь 1921 года, существовало государственное образование, созданное противниками большевистской власти с центром в Тобольске, а затем – в Самарове (нынешнем Ханты-Мансийске).

– Как возникло это государственное образование?

– Крестьянское восстание проходило под лозунгом «За Советы без коммунистов!». Власть Советов вполне устраивала повстанцев, однако они были противниками большевиков. На памяти ещё были события первых лет Гражданской войны, когда большевики, пришедшие к власти (или захватившие власть), распускали те Советы, где они были в меньшинстве, и создавали свои органы власти из числа лояльных им людей.

– На какие идеи опирались его руководители?

– Они отрицали все предшествующие режимы, в том числе самодержавие и власть белых генералов. Исключение делалось для режима, провозглашённого после Февральской революции 1917 года. Не случайно в качестве символа был выбран двуглавый орёл без знаков самодержавной власти.

В документах, с которыми мне довелось познакомиться, не было открыто высказано симпатии в пользу той или иной партии. Идея была такая: мы – общенародная власть, у нас был период, когда партии пытались диктовать свою волю (намёк на партию большевиков, уже находившихся у власти в этих местах в 1918 и 1920 гг.). Если внимательно ознакомиться с содержанием этих документов, то можно заметить, что многие их положения перекликались с программой партии эсеров.

– Мы говорим о событиях 1921 года. Почему только тогда ожили революционные настроения на Тобольском Севере, ведь в стране Гражданская война фактически завершалась?

– Скорее, история развивалась по нарастающей. Основные события двух революций и последовавшей за ними Гражданской войны проходили в столицах, в крупных промышленных центрах. А на Тобольском Севере всё происходило по принципу: телеграмма пришла – нужно провести реорганизацию власти. Так, к примеру, был смещён после Февральской революции 1917 года царский губернатор в Тобольске, и место его занял комиссар Временного правительства. Народ в большинстве своём относился к смене власти пассивно довольно долгое время.

Пик политического напряжения пришёлся на период, когда людей начали репрессировать безо всякого стеснения. В 1917 году практически никого не расстреливали. А вот к 1921 году стали чиниться расправы, и тут с особой жестокостью действовали как колчаковцы, так и большевики. Такой пример: в одном только Обдорске погибли более ста человек, притом что население его составляло всего 1200 человек. В Берёзове в 1921 г. большевики расстреляли 25 заложников. В большинстве своём организаторами этих расстрелов были фронтовики, вернувшиеся домой с Первой мировой войны, которые привыкли к оружию и насилию в военных условиях. Тот же Платон Лопарев, один из командиров большевиков, имя которого носит улица в старом Вартовске – как раз был участником Первой мировой войны. До наших дней дошли его воспоминания: как занял он со своим отрядом дом зажиточного крестьянина, и как хозяева угождали партизанам, подавая им всё на стол, в противном случае, писал Лопарев, «мы их могли и в расход пустить».

– Как рассматривались эти события в советское время, на какую историческую базу опирались вы в своих исследованиях?

– В 60-е годы ХХ века этой теме была посвящена диссертация ишимского историка М.А. Богданова «Разгром Западно-Сибирского кулацко-эсеровского мятежа 1921 г.». Название работы уже само по себе сообщало, что кулаки были идейными вдохновителями восстания. Хотя применять это понятие к жителям нашего края сложно: здесь действительно селились зажиточные крестьяне, однако основу их достатка составляли не земельные угодья или скот, как это вообще принято отмечать в оценках кулацкого хозяйства, а рыболовство и охота. Заслугу тюменского историка вижу в том, что он восстановил ход боевых действий.

В своих исследованиях я также не отступал от хроники событий, однако сделал упор на внутреннее устройство, финансово-экономическую политику, денежное обращение у повстанцев, видение будущего лидерами этого квазигосударства.

Источниковой базой послужили архивные документы. В Тобольском архиве довелось познакомиться с документами Тобольского военно-промышленного комитета, который действовал при повстанческом крестьянско-городском Совете и обеспечивал в тех чрезвычайных военных условиях Народную армию.

В Ханты-Мансийске работал с фондом коменданта Народной армии в селе Елизарово.

Гораздо больше информации удалось найти в газете «Голос Народной армии», издававшейся в Тобольске вплоть до дня, когда в апреле 1921 года его вновь заняли красные. В этом издании публиковались сводки с фронтов, приказы и распоряжения повстанческого Тобольского крестьянско-городского Совета. На страницах этой газеты попадалась, например, информация, как жители Ларьякской волости передавали пушнину в фонд Народной армии.

Сложнее было ознакомиться со следственными делами арестованных повстанцев 20-х годов, которые вели большевики. Доступными для историков были документы, касающиеся реабилитированных лиц. Знакомясь с этими делами, отметил для себя: через следствие проходили, как правило, люди среднего звена. А вот руководители крестьянского восстания практически все или были расстреляны, или погибли ранее в боях. Так, о судьбе лидеров повстанцев, председателе Тобольского крестьянско-городского Совета А.П. Степанове, и начальнике штаба Народной армии Василии Желтовском сохранились лишь разрозненные сведения. Источниками стали также донесения красных командиров с чёткими формулировками о передвижении отрядов. По этим сообщениям можно было установить границы распространения крестьянского восстания на Тобольском Севере. Были донесения и большевистских руководителей в Тюмени: они просили Москву помочь им, в противном случае под угрозой могла оказаться и советская власть в регионе.

Были и источники, которые публиковались в эмигрантской среде, в них, как правило, реальные факты соседствовали с фантастическими.

– Были ли судьбы, о которых узнали из следственных дел и которые потрясли Вас?

– Взволновала судьба жителя села Елизарово (ныне – Ханты-Мансийский район) Константина Кайгородова. В 15-летнем возрасте он вступил в отряд Красной Армии, его приняли в комсомол. Константин участвовал в 1919-1920 гг. в освобождении Западной Сибири от войск Колчака и архангельского белогвардейского правительства.

Потом записался добровольцем и пошёл на войну с Польшей. Когда вернулся из-за болезни домой в 1921 году, то попал в самую гущу крестьянского восстания.

В составе конной разведки красных Кайгородов попадает в плен к повстанцам, оказывается в их госпитале. Спустя какое-то время был мобилизован в повстанческую Народную армию. Был случай, когда в его родном селе Елизарово повстанцы решили расстрелять двух коммунистов. Командир назначил расстрельную команду, в её составе был и этот молодой человек. Неизвестно, попали ли его пули в цель. Но очевидно, что он тоже расстреливал: его поставили перед выбором – или участвовать в расстреле, или встать рядом с этими двумя приговорёнными и разделить их участь. Имеем ли мы право его осуждать за сделанный выбор? Мне кажется, нет…

Из материалов дела следовало, что этого молодого человека после поражения восстания сначала арестовали, а затем освободили – два, и даже три раза. Позднее, в течение 1920-х годов, несколько раз возобновлялось разбирательство. А вот дальнейшую судьбу нашего героя отследить не удалось.

Этот пример наглядно показывает, что судьба человека зависела в то время от множества обстоятельств, иногда – от совершенно случайных. Никто не был застрахован от стихийного вовлечения в водоворот событий, которые могли привести к аресту и гибели.

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

57