Ты в нас, учитель, когда-то поверил

Преподаватель по классу баяна и гитары Ваховской детской школы искусств Владимир Кондрашов узнал это в десять лет. Он выбрал баян, учился и играл в оркестре.

– Вы начинали как преподаватель по классу баяна и аккордеона, а четырнадцать лет назад перешли к гитаре и домре. Почему изменили благородным инструментам?

– На самом деле я занимаюсь с гитаристами с первого дня работы в школе. Случилось так, что преподаватель, набравший класс гитаристов, ушёл, так что мне по наследству достался ещё один класс. Всё дело в востребованности инструмента.

– Вы заканчивали училище как баянист. Откуда тогда гитара, «из-под забора»? Помните, одно время подростки бренчали на гитарах в каждом дворе?

– Нет, с этим инструментом я познакомился в музыкальном училище, а не во дворе. Это совершенно другой инструмент, не дворовый – я услышал именно классическую гитару. И, как говорится, всё совпало, то есть я её полюбил, у меня была возможность учиться и возникла такая необходимость.

– Как правило, многие музыканты владеют двумя инструментами?

– Был такой лётчик-истребитель, не помню его фамилии, так он говорил, что настоящий лётчик должен свободно летать на всём, что летает, и с некоторым усилием на том, что летать не должно. Я думаю, что его слова применимы и к музыкантам. И потом, баян в училище находится в отделении народных инструментов, и мы не только преподаватели, но и руководители школьного оркестра. А значит, нужно уметь играть на любом инструменте.

– На каких инструментах необходимо играть дирижёру симфонического оркестра? Он ведь должен слышать всех музыкантов.

– Да, должен слышать. В консерваториях «народники» дирижируют и симфоническими оркестрами, более того, Виктор Федосеев, по образованию «народник», стал во главе большого симфонического оркестра. Мне кажется, это вполне нормально. И потом, руководителю самодеятельного оркестра надо уметь научить играть.

– Вы в своё время подготовили лауреатов первого окружного конкурса юных исполнителей на классической гитаре?

– Это был конкурс в Нефтеюганске. Мы не стали лауреатами, но получили хорошие награды за исполнение классических произведений. Для своей возрастной группы мои третьеклассники выступили вполне достойно.

– Владимир Геннадьевич, а многие ли дети тянутся к гитаре?

– Многие, но чаще приходят ребятишки, которые не имеют представления о том, что их ждёт впереди. Они рассчитывают на песенки под три аккорда.

– Но сейчас в подворотнях не играют.

– Ушла хорошая традиция, но и в то время кое-где в музыкальных школах были классы гитары. Когда выясняется, что на этом инструменте нужно учиться так же, как на скрипке или фортепиано, что нужно будет играть «строгую музыку», многие дети скисают, им не хватает терпения.

У педагогов музыкальных школ есть простой тест, с помощью которого они понимают, кто пришёл к ним в первый класс: нужно поиграть для ребёнка и по его лицу увидеть, слышит ли он музыку, или для него это просто шум. Не все дети проходят такой тест. А впрочем, мир, состоящий из одних музыкантов, был бы очень скучен.

– Зато в Японии предпочитают принимать на работу выпускников музыкальных школ. Японцам, видимо, не скучно.

– Один мой знакомый настройщик фортепиано был на стажировке в японской фирме по производству замечательных роялей «Ямаха». Он занимался вместе с японскими мастерами. Работа настройщика чрезвычайно тонкая, он слышит музыку острее музыканта. У него должны быть чувствительные руки, потому что при наладке механики настройщики имеют дело с мельчайшими зазорами. Настройщики – люди терпеливые и вдумчивые. Мой знакомый посмотрел, как работают японцы, и пришёл к выводу, что нам нужно у них учиться.

– Сколько у вас гитаристов?

– Сейчас на предпрофессиональном отделении три человека. Они будут заниматься по программе, которая даст им право на поступление в учебные заведения нашего профиля. Конечно, они могут туда и не поступать…

– Зачем тогда учиться дополнительно?

– Мы в школе изучаем литературу, но не все становятся писателями.

– Ну, это другое дело. Зачем эти ученики пошли на дополнительный курс? Не будут же они дома играть?

– А может быть, и будут. Музыка – это прежде всего эмоции, это главное, что есть в ней.

– Вы что предпочитаете: баян или гитару?

– Баян. Я его знаю лучше.

– Потому что там есть Бах?

– И на гитаре есть Бах. Не часто, но мы его играем.

– Где ещё звучит ваш баян в Ваховске?

– В доме культуры – я пишу «минусовки» для самодеятельных исполнителей с использованием живых инструментов: баяна, балалайки, а где необходимо, на домре играет Ирина Журавлёва, преподаватель нашей школы.

– Как ваши ученики выступили на конкурсе «Музыкальное созвездие» в Охтеурье?

– Можно сказать, успешно, но это были маленькие дети, которые сделали самые-самые первые шаги в музыке. Жюри, скорее, отметило, что ученики двигаются в правильном направлении. Их выступление в конкурсе – это пока аванс на будущее. Ребёнок приезжает на конкурс и видит, что рядом с ним выступают такие же мальчики и девочки, что они делают то же, что и он, а иногда и лучше. Это очень важно: ученик понимает, что его ровесники занимаются тем же трудным делом, что он не одинок в своём выборе баяна. В этом конкурсе меня порадовали ансамбль народных инструментов из Ларьяка и два мальчика-гитариста. Мальчики исполнили какой-то интересный вальс, а ансамбль играл произведения Василия Андреева.

– В обработке?

– Скорее всего, переложили сами, потому что Андреев писал для оркестра без участия баянов. А там был баян. Люди, которые сидели в ансамбле, знали своё дело. Это очень достойный коллектив.

– А что есть у вас достойное внимания? Вы вон сколько дипломов получили!

– О себе говорить трудно, но дети были довольны. Кто-то сыграл надёжно, кто-то не смог проявить себя, как это бывает на конкурсах.

– У вас есть хорошие баянисты, которые не зря взяли в руки баян?

– Сильных учеников сейчас нет, были и те, кто занимался без желания. Старшим ребятам я могу сказать: «Я тебя ничему не смогу научить – ты у меня можешь научиться». Они поймут, о чём я говорю, а маленькому ребёнку я этого не скажу.

– Но есть выпускники, которые пошли учиться дальше?

– Не здесь, а в предыдущей школе, гитаристы и баянисты.

– Недавно отметили 100-летие оркестра имени Осипова. Там сидел ряд баянистов.

– Считается, что самый совершенный инструмент – это оркестр, не важно какой. У него тембровое разнообразие и возможность максимально выразительно сыграть каждую партию. И вместе с тем подчиняться воле одного человека – дирижёра. Оркестр – такой организм, где нет ничего второстепенного.

– Владимир Геннадьевич: преподаватель школы искусств и оркестрант – каков ваш выбор?

– Мне нравится играть в оркестре, я играл в школе и училище. Отвечая на вопрос, скажу: кто-то должен учить тех, кто потом придёт в оркестр. Не будет преподавателей – не будет оркестров. Преподаватель должен учить и ждать.

– Вы живёте в ожидании?

– Не только. Но я больше ничего не умею. Занимаюсь тем, чему учился, знал, что буду преподавать. Разговор об училище состоялся дома, когда мне было десять лет. У меня была возможность учиться музыке. Мои родители – рабочие, конкретно – пимокаты. Отец хотел, чтобы я играл на баяне, он немножко играл сам. Я слышал в этих звуках музыку и точно так же хотел играть. Сейчас можно скачать в Интернете любую музыку и слушать сколько хочешь, а нам нужно было услышать её по радио, взять инструмент, подобрать мелодию на слух и играть. Не так важно, что человек делает – важно, как устроена его голова. У отца было звание «Народный мастер», своё дело он делал хорошо, но у него было понимание, что есть другой мир, что музыка, живопись, литература – это тоже важно. Мои родители это понимали. Я знаю случаи, когда дети делали успехи в музыке и становились лауреатами серьёзных конкурсов, а родители забирали их из музыкальной школы, потому что «подобрали» им другую профессию. Не знаю, сказали ли им дети спасибо, но знаю, что музыка ещё никому не перешла дорогу в жизни.