Если мирить людей, то нужно это делать профессионально

– В российских школах не хватает психологов. Как сказал телевизор, на 800 тысяч учащихся приходится, кажется, до десяти специалистов. А в школах, на мой взгляд, отношения между детьми и учителями требуют большего внимания.

– В дошкольном возрасте закладываются основы личности. Если мы сейчас упустим какие-либо патологии в развитии ребёнка, то после семи лет ни один психолог не исправит эти упущения. То есть в школу дети идут с тем багажом, который они получают до семи лет.

– Что именно исправляет психолог?

– Для себя я определила главное – обучение детей адекватным способам поведения и установление контактов. Современные ребятишки лишены общения за пределами детского сада: дома они сидят с гаджетами, родители с ними почти не разговаривают. Это в лучшем случае. В детском саду такие дети не знают, например, как вести себя в конфликтной ситуации. Наша задача – обу­чить их общению и поведению в обществе.

– Вот одна игрушка на двоих, дети дерутся. Как быть?

– Почему они дерутся? Да потому, что не могут договориться, кто будет играть первым. Это на самом младшем этапе. В старшем дошкольном возрасте они должны играть вместе одной игрушкой. Наша задача – научить их этому, потому что, к сожалению, дети этого не умеют.

– Так что же, играть одной игрушкой в четыре руки?

– В таком конфликте мы видим, кто его зачинщик, и берём его на групповые занятия, обучаем формам поведения. Допустим, применяются игры, где дети должны действовать вместе, обучаем играм по сказкам, где нужно распределять роли и действовать в соответствии с ними, уметь пропустить кого-то вперёд и ждать своей очереди. Таким образом дети учатся действовать без участия взрослых.

– Анастасия Владимировна, профессия психолога стала нынче модной. Как вы в неё попали?

– С детства любила историю. Я окончила местную школу и поступила на исторический факультет Тюменского госуниверситета. Окончила, год работала преподавателем в Радужном, но поняла, что любить и преподавать историю – это две разные вещи. Я поняла, что люблю историю для себя. А детсад… Когда ходила туда в детстве, помню, все драчуны бегали ко мне мириться. И в школе была либо старостой класса, либо лидером октябрятских ячеек, то есть разруливала конфликты. В 2003 году пошла учиться на психолога: если уж мирить людей, то нужно это делать профессионально, а не интуитивно.

– Вы как третейский судья.

– С детьми несколько проще, чем со взрослыми. Психологический факультет я окончила как специалист отдела кадров, то есть я кадровый психолог, специалист службы управления персоналом, который работает с коллективом. Моя дипломная работа была посвящена созданию социально-психологического климата в коллективе. Я не собиралась связывать свою жизнь с педагогикой, но получилось иначе. Была библиотекарем, вахтёром, было время, когда собирала мусор… В 2011 году меня приняли в детсад, и я поняла, что это моё место в жизни. Эта работа интересна тем, что не встречаю двух одинаковых детей. Таковых не бывает в принципе, поэтому всякий раз приходится учиться.

– В связи с этим хочу спросить вас о победе во Всероссийском конкурсе «Узнавай-ка! Дети!» в 2016 году в номинации «Деятельность педагога дошкольного образовательного учреждения». Что это было?

– Это заочный интернет-конкурс. Мы постоянно должны работать по новым программам и писать новые проекты.

– Но вы же победитель и окружного конкурса.

– Да, «Абилимпикс-2017», это чемпионат Югры. Мне обидно, что люди ничего не знают об этом конкурсе. «Абилимпикс» – это всемирное движение профмастерства людей с инвалидностью. Оно живёт с 1974 года, а у нас в стране существует всего три года. В этом конкурсе соревнуются люди с разной инвалидностью в своих профессиях сначала на окружном этапе. Со всей Югры съезжаются специалисты или студенты с инвалидностью и соревнуются в пятнадцати профессиях. Победители едут на национальный этап в Москву, а раз в четыре года – на международный. В 2020 году он пройдёт в Сеуле. Я победила в окружном этапе в номинации «Учитель начальных классов». Здесь нет особой разницы между дошкольным и начальным образованием. Победила в региональном этапе, затем участвовала и в национальном. Призового места там не заняла, но была отмечена в номинации «Лучший сценарий воспитательного мероприятия».

– Спрошу вас как историка и психолога: чем нынешние дети отличаются от «прошлых»?

– У меня небольшой опыт работы, но могу сказать, что каждый наш выпуск ребятишек в школу совершенно не похож на предыдущий. Нынешние дети по сравнению с детьми прошлых поколений не умеют удивляться. В моё время мы удивлялись всему новому, даже жевательной резинке и белому шоколаду. Современные дети говорят «фи», их совершенно нельзя удивить. Нет, наверное, можно – простыми кубиками или резиновым мячиком. Дети не умеют собирать кубики! Вообще не умеют! Меня удивляет другое – отношение родителей к педагогам как к обслуживающему персоналу. И дети перенимают эту манеру. Правда, не все. Пренебрежение к педагогу передаётся и детям, особенно в школе. Могла ли я, будучи ребёнком, в детском саду грубо ответить воспитательнице? В то время статус педагога был гораздо выше, учитель – имя святое. Да, в пять-шесть лет ребятишки умеют так управляться с гаджетами, как нам в их возрасте не снилось, да, они в какой-то мере более раскрепощены.

– Но сказку «Теремок» они не знают...

– Это уже наша беда, педагогическая. Детям сейчас не до сказок. Мы находимся в состоянии марафона, только куда спешим? Постоянно усложняем программу, к выпуску из детского сада они должны уметь различать цвета и оттенки, знать буквы и звуки, плюс и минус, больше – меньше… Такие требования предъявляются к детям, что они уже не играют в куклы, им не до «Репки», у них уже авторская сказка. Мультики? В детсаду они их смотрят минут десять в день или чуть больше, а дома кто следит за временем? Здесь дети смотрят то, что им можно и, быть может, нужно, а дома – всё подряд: про человека-паука, монстров. Это калечит детскую психику, они усваивают из таких фильмов агрессию, влияние силы, видят, что можно обойтись ударом кулака по лицу без разговоров. Это потом нельзя вытравить из их сознания, поэтому в школе ученики ведут себя агрессивно, без способа разрешения проблемы.

– Вы видите изменения в поведении ребёнка, с которым работаете?

– Конечно, но здесь очень важно взаимодействие с семьёй. Если есть контакт, то эффект будет. Многие родители, вижу, со мной не согласны, но уже перед выпуском их детей из детсада бегут ко мне: «Спасите, караул!» Видите ли, ребёнок не готов к школе. И в то же время, замечу, в школе хвалят ребятишек из «Солнышка».

– Так кто он, психолог? Вот есть понятие «домашний доктор».

– Это помощник воспитателей, родителей. Я не могу дать набор готовых решений: сделай так и так и будет вот так и этак. Я могу обозначить проблему и цель, к которой мы должны прийти вместе с воспитателем и родителями. Вот выявили проблему: у ребёнка отняли игрушку – он бьётся об пол в истерике. Пригласили маму, выяснили, что ребёнок здоров, а всё остальное – его поведенческое настроение. Значит, мы должны договориться с мамой о её отношении к своему чаду.

– Анастасия Владимировна, скажите, как мы обходились без психолога полвека назад?

– У вас была пионерская организация, комсомол, коммунистическая партия, у вас были идеалы, у детей – чёткие рамки, за которые нельзя было выйти. Вышел – исключили из пионерской организации, значит, ты стал не со всеми, не таким, как все.

– Верно: в армию идём служить все!

– Да, как все: учимся, работаем, но в то же время был простор для индивидуального развития человека. Пионерия не запрещала ему быть личностью. И ещё: у нас были другие родители, они делали нас самостоятельными.

– Наше время было лучше?

– Оно другое, не лучше и не хуже. Сейчас тоже хорошо жить. Человеку с моими проблемами со зрением открыт мир. Сегодня каждый берёт из этого мира то, что хочет, он свободен. Я не только приноравливаюсь ко времени, но и система подстраивается ко мне. В советское время инвалиды жили в изоляции, она, правда, не исчезла, потому что очень медленно меняется отношение к людям с инвалидностью, но когда-нибудь оно изменится. Но мы отвлеклись, мы говорим о детях. Им нужен психолог как помощник, как собеседник и, быть может, как друг, который готов прийти на помощь в трудный час.